Царило какое-то мрачно-настороженное молчание. Где-то вдали залаяли собаки, но вокруг было пустынно и тихо. Первым нарушил повисшее молчание Эшби, который уже некоторое время шел, изучая спину Эби. Она чувствовала его назойливый взгляд. Наконец, он решился задать вопрос, который давно уже вертелся у него в голове.
- Эй, детка, так ты, говоришь, в школе учишься? - Марк бросил на девушку прищуренный взгляд.
- Учусь. - раздраженно бросила Эби, не поворачиваясь.
- Да, и в каком же классе?- вкрадчиво поинтересовался он.
- Одинадцатом.
- А живешь где? - Вопрос Эби проигнорировала, и Марк покосился на девочку, а затем на Ясёну, но цветочница была погружена в какие-то свои мысли. - А родители не будут беспокоиться, что ты так поздно по Дымовой Трубе бродишь?
- Нет, - огрызнулась Эби, недобро сверкая глазами. - Я сама решаю, когда и где мне бродить.
- Ни за что не поверю! - Эшби хлопнул себя по коленям и тут же брезгливо отдернул руки от грязной ткани штанов.
Эби промолчала.
- Да ладно тебе, ребенок, не обижайся ты! - Примиряюще сказал он. - Сама так сама. Но это ж какие должны быть тогда родители...
Эби дернулась, как от пощёчины, и резко обернулась, да так, что репортер, следуя за ней шаг в шаг, чуть не упал, резко затормозив.
- Не смейте говорить ничего плохого о моем отце, ясно?! Вы не имеете права! Вы ничего не знаете, при этом смеете рассуждать о том, какие мои родители и какая моя семья!
u]- Эй, эй, эй! Детка, успокойся, успокойся! Ничего я такого не хотел сказать![/u] - резко пошел на попятную Эшби. - Я не имел ничего такого в виду! Наоборот, хотел сказать, что это, видимо, очень... ээээ... умные, интеллигентные... ээ... люди... раз сумели привить своему ребенку самостоятельность... ээ... да...
- А...- Эби отступила на шаг. - Извините... я неправильно поняла... - Девушка выглядела смущенной.
- Фух, ну ты и порох! Спокойнее надо быть, что ли! - выдохнул Марк. - Так что, с отцом живешь, что ли?
- Угум. - кивнула девушка, возобновляя шаг.
- А мамка что?
- Умерла.
Эшби сочувственно засопел, но натура журналиста все-таки взяла верх над тактом.
- Давно? От чего?
Ясёна негодующе раскрыла рот, но Эби не дала ей заговорить, ответив:
- Когда мне год был. Кажется, авария. Мой Старик не любит об этом говорить. Я даже не знаю, где ее могила. Мы туда не ходим.
Репортер еще немного посопел, но что-то ему не давало покоя в этой девочке.
- Так значит, на доходы отца живем? А кем он работает?
Эби подозрительно покосилась на Марка, но все-таки ответила:
- Он врач. - И отвернулась, показывая, что больше не хочет говорить о своей семье.
- Хмммм...- Марк пристально посмотрел вслед девушке, затем, задрав голову и устремив взгляд на тусклые искорки намечавшихся звездочек, задумчиво, с нескрываемой ностальгией в голосе, произнес: - ... Эх, молодежь... перекати-поле... хотя да, Каро был тоже из таких. Независимый. Когда он затевал какое-нибудь дело, вся редакция трещала по швам! А уж дамочки как на него вешались! Ходили по пятам - чисто кошки за валерьянкой... Молчу-молчу, не при детях сказано, - осекся Эшби, поймав грозный взгляд Ясены.
Эби, старавшаяся пропускать слова репортера мимо ушей, на этот раз призадумалась, и тут же, словно спохватившись, недовольно буркнула:
- Я не ребенок!
Мысли же увели ее далеко...
Что там, на квартире ныне покойного журналиста Каро, о котором так любит вспоминать этот придурковатый мужлан? Почему-то девушке казалось, что там она найдет что-то важное, что-то, что подскажет ей, как быть дальше, хотя до сегодняшнего вечера она даже не подозревала о существовании ни Эшби, ни Каро, ни тем более его квартиры, и уж точно не собиралась туда идти.
"Перекати-поле? Может и так...Интересно, что ждет меня впереди? Как дальше сложится моя жизнь? Может, когда-нибудь я и вправду уеду из этого Города, может быть, когда-нибудь я найду свое призвание и то, что мне дорого... может быть, я буду вспоминать прожитые годы и родной Город, и все плохое забудется, а останется только хорошее...может быть..."
Размышления ее прервал радостный окрик Эшби.
- О! Вот мы и пришли!